Аксиологизм

Аксиологизм (от др.-греч. ἀξίᾱ через лат. axia — ценность или ценностность, и др.-греч. λόγος — учение, знание; также субъектный досократизм или фюзизм) — гносеологическое учение, постулирующее безусловную субъектную ценность каких-либо категорий человеческого восприятия. В этом аспекте постижения чего-либо необъектного как идеальной сущности аксиологизм является прямой (то есть имеющий сознательно неотложенный, спонтанный характер) реакцией на кризисный характер постмодернизма и его принципиальное отрицание методологии как частного, имеющего объектный характер учения, не признающего, по аксиологистическим положениям, самоценности и первичности фюзиса как досократической философской единицы по отношению ко всем остальным философским характеристикам познания, но также и с признанием их необходимости и субстанциональности как «метода эпохи» наряду с искажённым характером его (фюзиса) современного состояния.

Обусловленность эпохой

Аксиологизм представляет собой реакционное учение, вызванное субъективным и не рациональным (в сущности, а также по степени формализованности положений) посылом к приданию ценности своему миропостижению, как единственному способу модуляции социального поведения в небиологическом контексте.

Суть учения (теоретические положения)

• Аксиологизм апеллирует к хайдеггерианской традиции аналитической в общем понимании философии и делает акцент на лингвистическом искажении познаваемого.
• В отличие от сущностного характера бытийности по Хайдеггеру, аксиологизм не пытается разделить познание на какие-либо категории или определить его принадлежность к любой из ныне существующих дихотомий (иррационализм-рационализм, эмпиризм-абстрационизм, позитивизм-гипотетизм, экзистенциализм-волюнтаризм, эстетизм-этизм). В особенности же происходит унификация (по этимологической, корневой трактовке метода) категорий конца XIX—XX века как заложивших основы кризиса ценностности как центрального понятия любой из категорий философствования: субъективизм-объективизм, постмодернизм-модернизм, наряду с общем противопоставлением философии науке, развитие положений которого характерно для квантовых теорий и прочих метанаучных учений, обусловленных математическим характером объяснения множественности следствий в разных «версиях одной и той же реальности», то бишь лишение причинности своего определяющего для эпистемологии (гносеологии, а также для возможности нематематичного постижения действительности в целом) значения.

Методология

Аксиологистский способ познания определяется универсальностью методологии как совокупности всех методов, учитываемых в существующих прикладных и общефилософских дисциплинах (так же и в метафилософских, если один речь ведётся в рамках постижения истории философии). Сакральность познания обеспечивается акцидентальном (не субстанциональным) признаком рациональности стремления к результату деятельности, характерном на том или ином уровне любому учению о способах постижения реальности или его условной невозможности (для постмодернизма — на любом уровне обесценивания каких-либо предшествующих ему установок). Приказной характер носит лишь металингвистический нарратив «Цени!», по сути являвшийся естественным для каждого более формального учения, в том числе и учения о «ничтожном» характере существования и любого из его продуктов. Металингвистический характер обусловлен исключительно научным принципом: присутствие в любой условной системе символьного характера категории ценности или приоритетности сообщаемой (для субсистем вроде применяемых в условиях затруднённости прямого контакта: сообщение между кораблями, лингвистические безусловности милитаризма (воинской концепции высокого напряжения, если описывать «правую сторону» восприятия сути течения, так как здесь нет места для посредственного, клонящегося к нейтральности как формы отношения к событиям XX века, оставивших по разные стороны баррикад почти всех субъектно полноценных людей мира) информации.

Политический аспект

Аксиологизм призывает к восприятию конъюнктуры XX века как самообсусловленного состояния периода глобальных потрясений и общего кризиса эпохи золотого сечения (модернизма коннотированного: «Новым временем» и всеми квазиантропоцентричными учениями, не осознающими своей сути, а тем более сущности предметной: роли в установлении философской парадигмы) в своих «гуманистичных» социальных факторах. Классовое описание изменения сословного характера разобщения социума не воспринимается как что-то сущностно неизвестное; а социалистические течения: в большей степени радикальные представители народничества, а не современные оппортунизм и посредственничество исторически европоцентричных областей мира, склонных в совеременности к постмаркститским теориям, обуславливающим консьюмеризм кризисом аксиологии и заменой ценности как самоцели на ценность как категорию любого объектного понятия, в узком смысле называемой «брендом». Один из основных политических тезисов аксиологизма — «Политика не перереросла необъективность», — такой вызов наблюдается брошенным в лицо международным организациям с их известно деланным пацифизмом и ресурсной ориентированностью иерархичного типа деления на субклассы вне идеологии равенства (Совет Безопасности ООН как самый яркий пример договорного характера деления полномочий крупными державами, способными в результате образования блока военного или экономического характера (составляющие единственно влияющие эссенциально социальные категории политики) и представить реальную конкурентноспособную силу «штатоцентричной» системе международных отношений и политическому неореализму в частности), а также внутренне безвольным наполнением, не приближающим этнос или нацию как часть человечества к чему-либо, исключая биологическое стремление к увеличению популяции, которое сознательно считается мировой проблемой глобального характера. Все концепции современной политологии (а на территории СНГ (по состоянию на европообразование как приказа извне: в странах русофобской ныне традиции, таких как Латвия, Литва и западная часть Украины как геополитическая надсубъектная характеристика государства) также и политтехнологии, как влияющей на фундаментальный уровень МО политической дисциплины прикладного характера, не учитывающей погрешность математического характера корпоративной модели восприятия политики (маркетинг)) признаются ориентированными на предмет, то бишь лингвистически ограниченными и имеющими неполноценный метод в своей демократичной основе, постулирующей популизм как ценность политики как категории предвыборной оценки культеранистского признака политической единицы (характерно для США и России, но страны разнится по степени персонифицируемости предпопределяемого владыки в максимально мистической интерпретации этого понятия; с характерным для деградации по признакам, но регресса по сути, — фетишизмом и наделением гос. аппарата сакральными атрибутами взаимодействия с гражданами вроде ритуальных подносов младенцев как атавизма периода светской санкционированной теократии).

Неоэтатизм как приказной характер социоформальности нового уровня

Аксиологизм, имея соответствующий общему «русскому духу» и постсоветскому кризису (как обостряющему социальные противоречия элементом идеологического распада: фактический конфликт интересов прозаических, предкомплементарных по сути) раскольный характер, может объяснить тоталитарный характер проникновения государственных интересов в частную жизнь граждан (а конкретно наследуемого культурного-исторического типа СССР как частной формы формального подхода к эксперименту, являющимся по характеру действия высшей ценностной категорией познания глобализационизма как кризиса концепций локальных цивилизаций вместе с потребностью в ангажированном типе нового человека, неизбежно приводящей к социально-масштабному конфликту, существующему только в противоречиях несовершенных политических философий поспешности: искажённого материализма (коллективизм вкупе с преобладающей тяжёлой промышленностью и формализацией труда как фактической самоцели; тем не менее в крайностях утопическим характером массовых идеологических построений) с одной стороны, и искажённого идеального (постулирование равенств всех типов (правового, политического и полового) в условиях воцарения демонизированной имущественной концепции счастья, как набора из статичных признаков нетребовательного к ресурсам, равно же как и к личному энергопотреблению во благо общего начала (а не личного анахроничного типа бессодержательности и её самоценности в качестве поверхностной исчерпанности целеполагательния как процесса выживания) и говорит о феномене коммунизма как о предопределяющем факторе формирование биполярной глобальной политической векторности. Формирование «среднего класса» как категории политически неориентированных граждан и победа в противостоянии противоестественных начал (содержательного материального и бессодержательного духовного, с условным поражением первого ввиду несостоятельности подобия принципа отбора лидеров по степени принадлежности к новой интеллигенции мелкобуржуазного типа, прошедшего под знаменем материального, что противоположно народной ориентации на осмысленное построение идеологемности социального императива, который носит характер обязательного внешнего поддержания (см. определение тоталитаризма Ю. Эволой, как классического оправдания несостоятельности теории великих людей в XX веке и их конечности в бытийном, оснóвном понимании).

Принадлежность эпохе

Несмотря на условное соответствие досократической традиции древнегреческой эпохи (с очевидными искажениям: оценка фюзиса как унарно достаточной категории постижения чего-либо наравне с акцентом на субъектности эпистемологических процессов) аксиологизм является ярко принадлежным постмодерну учением. Его место в постмодернистической системе может быть либо категорической ангагонистичностью, — что приведёт к искажению обеих традиций и утрате ими первоначального посыла. Наряду со строгим противопоставлением есть и более толерантная в отношении к противоречивым первоосновам консилия — результирующая во включении аксиологизма как системы в игровую форму интеллектуальной деятельности, которой характеризуется текущая эпоха. В определённой степени аксиологизм как императив безусловной ценности постигаемого не противоречит большей части постмодернистского дискурса с его отсутствием ценностных ориентиров в общем. Противоречие обнаруживается при попытке введения частных категорий научно-прикладного характера, где аксиологизм становиться категоричным и в высшей степени предвзятым в отношении любого полученного знания субъектного характера. Разрешить этот конфликт можно лишь путём придания аксиологизму вневременной и внекатегорийной оценки, к чему он призывает самой своей природой и философской трактовкой метода как меры фискального характера. Можно заключить, что аксиологизм это способ преодоления кризиса философско-научного дискурса, в известной степени субъектного по причинности своей метасоциальной природы (здесь стоит оговорить, что восприятие постмодернизма как кризисного состояния не является общепринятым положением, что может обусловить неабсолютный и условно-договорной характер его преодоления путём ценностной фиксации на антиаксиологическом, будучи санкционированным опять же популистской природой эпохального кризиса XXI века и его конъюнктурой специфичностью: непреодолимостью в рамках текущего метанаучного и философского методов без императивного характера для общего гностицистиской формы постижения сути вещей как формы познания и некоей социальной общности всего его созидающего представительства).